Анонимно
Лазаревское встретило нас не пальмами, как хотелось бы, а ведром с белилами.
Нас, конечно, не предупреждали. Мы-то думали: стройотряд - это про песни у костра, красные майки с эмблемой и немного романтики под звездопад.
А оказалось - Дом пионеров. Шпаклёвка. И бригада маляров с голосами, как вахтёрши из филармонии.
Мы, филологини, были тут скорее случайно. Нам вообще-то полагались музеи и бумажные архивы. Но кто-то в деканате решил, что « народ ближе познать» - это тоже полезно для гуманитарного развития.
Мы покорно собрали чемоданчики с кремами, французскими духами и несколькими томами Гессе. В общем, приехали.
Первый день.
Жара. Тени почти нет. Мы сидим на скамейке, как персонажи Чехова, только вместо вишнёвого сада - облезлая детская горка.
Заходит женщина.
Из тех, что носят халаты не потому, что им жарко, а потому что так принято на работе. Она - из местных. Щёки пунцовые, руки с узорами побелки.
- Ты, - говорит она и тычет в меня, - пойдёшь со мной. Кисточку возьми.
Кисточка плавает в ведре с белилами. Вязкая жидкость, цвета разбавленного молока.
Я смотрю на неё, потом на свою руку. Ногти только вчера привела в порядок.
Аккуратно, двумя пальцами - средним и большим - за самый кончик, как дохлую мышь, вытаскиваю кисточку. И, видно, делаю при этом какое-то выразительное лицо.
Женщина на меня смотрит. Потом, медленно, с нарочитым спокойствием, произносит фразу, которая войдёт в летопись отряда:
- Ты чего сморщилась? За хуй, небось, двумя руками хватаешься, да ещё и причмокиваешь.
Мир замер.
Я тоже.
Вокруг - напряжённая тишина. Тонкая, как натянутая струна у виолончели.
И в эту тишину - взрыв. Смех. Пацаны умирают. Один сползает под скамейку, другой кашляет от переизбытка кислорода. Даже наша староста Ирина, которая всегда цитирует Аристотеля, не выдерживает.
А я?
Я выпрямляюсь, улыбаюсь и - не знаю почему - говорю:
- Я предпочитаю изысканные формулировки.
И иду за ней, с этой кисточкой, как в старом фильме, где героиня несёт знамя сквозь строй саркастических одногруппников.
Позже, конечно, мы ещё много смеялись. И даже подружились с той самой женщиной.
А кисточка?
Я её потом засушила и привезла домой. Поставила в банку рядом с ручками.
Как памятник. Стройотряду. И моему взрослению.
Оцените анекдот:  -2: -1: 0: +1: +2:   Отправить другу  Ссылка

Анонимно
С 15 лет она мечтала поступить на истфил (историко-филологический факультет)
- в своём воображении уже шуршала старыми страницами рукописей, спорила с философами, писала стихи в стол и мысленно обнималась с античностью.
Но, видно, не судьба. Родители были против: « Что ты потом с этим делать будешь? Это не профессия». И возможностей не было - ни репетиторов, ни спокойного угла, ни поддержки.
Поступила в другой вуз, на более « практичную» специальность - дизайнер, как-никак творческое. Получила образование, старалась, работала - но всё время чувствовала себя немного не там. Сменяла одно место за другим, пока на последнем не оставила почти все нервы.
И вот - тридцатилетие. Семья, ребёнок, будни с утра до вечера И именно тогда муж дарит ей подарок, который возвращает дыхание: комплект из книг по латыни, филологии, философии, и курсы по литературоведению.
Сейчас она заканчивает онлайн-программу по истории языка. Вечерами, когда ребёнок засыпает, она читает « Историю слова», слушает лекции о грамматике Платона, делает конспекты. Мечтает однажды преподавать - пусть даже в маленьком кружке или онлайн-школе. Или хотя бы открыть блог, где будет говорить о любимом: о смысле слов, и как они лечат.
И знаешь, она счастлива. Потому что наконец - она возвращается к себе.
Оцените анекдот:  -2: -1: 0: +1: +2:   Отправить другу  Ссылка